X Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2018

В последние годы в языке происходят еще два важнейших процесса, которые тесно взаимосвязаны и дополняют друг друга. С одной стороны, наблюдается быстрый уход в пассив большого количества слов, связанных с советскими временами, социалистическим строем. С другой стороны, вместе с новыми реалиями возвращаются некоторые слова, прежде считавшиеся устаревшими, а также слова, стойко ассоциировавшиеся с буржуазным обществом.

Прежде всего, это архаизмы, которые по своим семантическим или стилистическим потенциям могут быть уместны и употребительны в современной стилизованной речи и историзмы как слова, обозначающие реалии прошедших эпох входят в состав современного языка в той мере, в какой они известны современникам из культурного контекста. К традиционным историзмам, обозначающим реалии отдаленных времен, примыкают лексические пласты, отражающие реалии и категории близкой по времени, но ушедшей советской эпохи – так называемые советизмы. Этот разряд составляют, во-первых, слова, связанные с коммунистической идеологией (пятилетка, соцлагерь, соцреализм, невыездной, самиздат, спецпсихушка, подписант, отсидент, тамиздат) [1]. Собственно лингвистические факторы языка (сужение круга лексической сочетаемости, ослабление связей с однокоренными словами, изменение стилистической характеристики, утрата продуктивности отдельных словообразовательных элементов и т. п.) вскрывают тенденции устаревания слов, обусловленного социально-политическими изменениями, и в результате советизмы уходят в пассив.

Историзмы советского происхождения в современном языке бывают различных типов: лексических (устаревает все слово): СССР, антисоветчина, антисоветчик, политбюро; семантических (устаревает одно из значений): невыездной в значении «о человеке, которому не разрешается выезд за границу», непроходной – «тот, который не проходит по условиям цензуры», перестройка – «в СССР 1985 – 1991 гг.: процесс коренного изменения экономики и общественного сознания, направленный на развитие демократии и гласности, на окончание холодной войны», пятилетка – «в СССР: пятилетний план развития народного хозяйства; период, охватываемый этим планом» и др. Выходящие из активного употребления в конце XX века советизмы, с нашей точки зрения, находятся на первой, самой ранней ступени архаизации, так как остаются известны абсолютному большинству носителей языка. Таким образом, они представляют собой группу «потенциальных историзмов».

На рубеже XX и XXI вв. в русском языке происходит также пополнение разряда архаизмов. В основном, это группа особых архаизмов (хронизмов), выходящих из употребления по сугубо экстралингвистическим причинам: топонимы, аббревиатурные наименования коммунистической партии и коммунистического союза молодежи, наименования социально-политических явлений (сигнал, сигнализировать в значении «предупредить, сообщить (куда следует) о чем-либо нежелательном, что совершилось или может совершиться» и др.).

Однако наряду с процессом архаизации происходит прямо противоположный процесс перехода слов из пассивного в активный словарь, который некоторые исследователи называют «оживлением историзмов», «актуализацией устаревших слов», «процессом деархаизации», «возрождением забытой лексики». Этот процесс исследователи назвали процессом реактивизации устаревших слов, подразумевая под этим понятием возвращение устаревшего слова в активное употребление в целях нейтральной номинации, осуществляемое как без изменения семантики, так и путем семантической трансформации. Основная масса историзмов, подвергшихся реактивации, принадлежит общественно-политической и социально-экономической сфере.

Переход слов из пассивного словаря в активный сопровождается определенными семантическими изменениями. Отметим, что наиболее характерным для реактивизации лексем в конце XX века является сохранение предметно-логического плана. Изменения касаются снятия указания на принадлежность обозначаемой реалии дореволюционной России, а также замены темпорально-стилистической семы «устаревшее» на сему «современное» (департамент, фирма, трест, концерн, корпорация, биржа, безработица, инфляция, бакалавр и др.). Однако в ряде случаев отмечаются значительные семантические трансформации, которые приводят к семантической модификации (дума, губернатор, красные, оппозиция и др.), а иногда – к семантической деривации (аграрии, боевик и др.).

Так, например, интегральной между старым и новым значением лексемы губернатор является сема «высшее должностное лицо губернской администрации». Но если до Октябрьской революции в руках губернатора была сосредоточена вся полнота власти на вверенной ему территории, а кроме того, пост губернатора являлся назначаемым, то в современных условиях губернатор – глава исполнительной власти, причем эта должность избираемая. Таким образом, изменения в семной структуре данного слова привели к его семантической модификации.

Возвращение в активное употребление некоторых слов свидетельствует, с одной стороны, об изменении потребностей в тех или иных словах с течением времени. С другой стороны, возвращаются назад лишь те лексемы, которые наиболее адекватно вписывались в языковое сознание носителей языка, а вытеснение их из активного словаря произошло в связи с приобретением ими идеологической маркированности. Со временем идеологическая маркированность стирается, и слово вновь входит в активный словарный запас языка.

Словарный состав современного русского языка в последние четверть века пополнился словами из различных сфер общественной жизни:

- политика, государственное устройство, идеология (авторитаризм, административно-командный, антиноменклатурный, антиправо, антиправовой, конфромизм, сталинщина, фундаменталист);

- экономика, финансовое дело (акционирование, акционерно-биржевой, антирыночник, бартер, бартерный, безвалютный, безналичка, безналоговый, бизнесменка, бессобственнический, бизнес-центр, брокер, ваучер, инвалюта);

- религии, верования (буддийский, буддолог, гуру, даосизм, йога, карма, кришнаиты, лама, махаяна, чакры, экуменизм);

- медицина (акупунктура, антиспидовский, антистресс, мануальный, СПИД, хоспис);

- армия, охранительные органы (бандформирование, гулаговский, дедовщина, дембель, декриминализация, КГБ, кагэбэшник, ОМОН, омоновский, омоновец, отказник, силовик);

- область паранормальных явлений (инопланетяне, НЛО, полтергейст, телекинез, телекинетический, экстрасенс);

- массовая культура (диск-жокей, дискотека, рок-клуб, шоу, шоу-бизнес);

- современная молодежная музыка (диско, мейнстрим, рейв, рок, рэп, синтезатор);

- молодежная субкультура (бодипирсинг, пирсинг);

- спорт, игры (армрестлинг, бодибилдинг, боулинг, качок);

- кушанья, напитки (баночный коктейль, гамбургер, кока-кола, кола, крекер, поп-корн, сникерс, тоник, чизбургер, шаурма, пицца);

- предметы обихода, украшения, игрушки (биотуалет, джакузи, микроволновка, тамагочи, типсы, трансформер);

- одежда, фасоны одежды (адидасы, боди, бюстье, капри, карго, косуха, парка, пуховик, свингер, слаксы, топ, топлесс, шазюбль);

- ткани, материалы (крэг, лайкра, наппа, нубук, органза, стреч, эластан).

Коренные изменения, произошедшие в 90-е годы XX в. во всех сферах нашей жизни, серьезным образом сказались на словарном составе русского языка. Изменение государственности, отказ от прошлых социальных, экономических, политических и духовных основ общественной жизни значительно ускорили, в каких-то случаях обнаружили, вывели на поверхность эволюционно подготовленные процессы в языке и прежде всего в его словарном составе, который в настоящее время, в первой четверти XXI столетия, в буквальном смысле переживает неологический бум. Часть «нового» состоит в возвращении «старого». Возвращаются в активное употребление лексемы, относящиеся к разным сферам жизни, например, политической («лоббизм», «либерал» и т.д.), экономической («акция», «вексель», «казна», «консорциум» и др.), сфере образования («бакалавр», «магистр» и др.) и многим другим сферам. Каждая такая лексема имеет отношение не только к возрождению языка, но и к возрождению культуры.

М.Н. Эпштейн считает, что «…в ХХ веке пошел язык на убыль, вдвое-втрое, если не больше, поредела его крона, обломались ветви, и от многих корней остались черные пни, на которых еле держатся несколько веточек. Самое тревожное – что исконно русские корни в ХХ веке замедлили и даже прекратили рост, и многие ветви оказались вырубленными» [2]. Однако мы позволим себе не согласиться с уважаемым филологом, так как русский язык «как бы ни был «засорен», сохраняет свою функциональную активность, и даже обнаруживает повышенную интенсивность всех нормальных языковых процессов [3, с. 55].

Использованная литература:

Скляревская Г. Н. Слово в меняющемся мире: русский язык начала XXI столетия: состояние, проблемы, перспективы // Исследования по славянским языкам. – № 6. – Сеул, 2001. – С. 177-202. Электронный ресурс: http://www.testsoch.info/sklyarevskaya-slovo-v-menyayushhemsya-mire/

Эпштейн М. Русский язык в свете творческой филологии разыскания // Знамя.– 2006/ – №1. Электронный ресурс: http://magazines.russ.ru/znamia/2006/1/ep13-pr.html

Скляревская Г.Н. Состояние современного русского языка: взгляд лексикографа // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. Т.1. – М, 1991.

Код для цитирования: Скопировать