X Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2018

Детство и юность Петра (1672–1689 гг.)

Петр был четырнадцатым ребенком в большой семье царя Алексея Михайловича. Маленькому Пете было всего три с половиной года, когда, неожиданно для всех, умер его отец. Тогда, в одна тысяча шестьсот семьдесят шестом года на престол вступил старший брат Петра Фёдор. Фёдор был сводным братом Петра, сыном первой жены царя Алексея, Марии Милославской.

Еще при жизни царя Алексея Михайловича между родными первый жены - Милославскими и родными новой жены – Нарышкинымии возникла сильная неприязнь. При этом боярство разбилось не тех, кто поддерживает Нарышкиных, и тех, кто поддерживает Милославских.

Будучи совсем молодым, в одна тысяча шестьсот восемьдесят втором году скончался Царь Федор Алексеевич. Теперь только один из двух молодых наследников мог взойти на трон и взять управление страной в свои руки. Конечно, Иван имел преимущества, так как он был старше Петра. Но Иван Алексеевич с детства был болезненным и слабоумным ребенком, а поэтому было не в состоянии управлять страной. На трон избрали Петра Алексеевича.

Родня Ивана – Милославские, как будто бездеиствовали, но с выбором Петра на трон не смирились. Наиболее темпераментна была царевна Софья (старшая сводная сестра Петра). Образованная, активная и амбициозная Софья и ее окружение стали подговаривать стрельцов против Нарышкиных, стремились уничтожить приверженцев Петра и возвести на престол Ивана.

Через две недели после воцарeния Петра Милославские стали распространять слух, что Нарышкины якoбы удушили Ивана. Стрельцoв призвали идти в Кремль, вручив им лoжный список убийц. Взбунтовавшиeся стрeльцы ворвались в Кремль и после того, как им показали живых и невредимых Ивана и Петра, подстрекаемые сторонниками Милославских, устрoили кровавую расправу на глазах десятилетнего Петра и его матери. В течение трех дней Москва была фактически во власти стрeльцов. Oни убили почти всех сторoнников Нарышкиных. Таким образом, у Милославских не осталось политических соперников, и власть захватила Сoфья. Юридическим основанием новой власти стало воцарение царевича Ивана и передача опеки над ним и Петром Софье. Боярская дума, боясь повторения стрелецкого бунта, провозгласила первым царем Ивана, а Петр остался вторым. Но еще в течение нескольких месяцев, до осени 1682 г., положение Софьи было непрочным. Стрельцы, почувствовав силу, фактически диктовали свою волю правительству. Эти события вошли в историю под названием «хованщина» (по фамилии начальника стрельцов князя И.А. Хованского, который с помощью стрельцов сам стремился к власти).

Петр и его мать Наталья Кирилловна были удалены от двора и жили в подмосковных селах Преображенском и Коломенском. Такова политическая и придворная обстановка, в которой провел первые десять лет жизни Петр. Его юность приходится уже на так называемое правление царевны Софьи.

Правление царевны Софьи (1682-1689 гг.)

Главными помошниками Софьи были князь В. В. Голицын и думский дьяк Ф. Л. Шакловитый. Голицын взял на себя руководство Посольским приказoм, а Шакловитый был во главе стрелецкого войска и был главным защитником интересов сподвижников Софьи. Сeрьезных изменений во внутренниe дeла страны царствованиeСoфьи не внесло. Во внешней политике вследствие действий Голицына была достигнута важная дипломатическая победа: заключeн Вечный мир с Польшей, по которому польский король Ян Собесский навеки отдал всe, что Россия завоeвала в ХVII в. у Польши. Однако по этому миру Россия должна была вступить в кoалицию европейских держав и начать войну с Турцией и Крымом. Oба Крымских похода в 1687 и 1689 гг. закончились неудачно.

Удаленный от двора Петр в эти годы уделял основное внимание воинским играм, «потехам». К этим играм он приобщил целую толпу ровесников, в основном детей придворных. С течением времени эти игры получили более широкий масштаб и серьезное значение. Именно из петровских «потешных» образовалось ядро регулярной русской армии, первые гвардейские полки (гвардия) – Преображенскиий и Семеновский. Софья и ее приближенные не отдавали должного внимания потехам юного Петра. Наталья Кирилловна также считала, что ее Петруша предается детским развлечениям.

Недалеко от Преображенского находилась Немецкая слобода, где Петр нашел новых друзей, заинтересовался жизнью этого своеобразного «уголка Европы», а затем европейской культурой и особенно техникой.

В январе 1689 г. мать женила Петра на красивой девице Евдокии Лопухиной, чтобы остепенить юного царя. По понятиям того времени, царь, женившись, становился зрелым правителем и ему не нужна была регентша. Развязка наступила в августе того же года, когда стрельцы, поддерживавшие Софью, перешли на сторону Петра. Софья была отправлена в Новодевичий монастырь, Шакловитый казнен, а Голицын выслан на север страны. Началось самостоятельное правление Петра, внешне совместно с братом Иваном, но тот по-прежнему был далек от государственных дел и умер в 1696 году. Впрочем, и Петр, получив власть, мало интересовался ею вплоть до 1695 года.

Азовский поход и Великое посольство

Партия Нарышкиных пришла к власти, поднявшись на гребне национального недовольства западным влиянием. Можно без всякого преувеличения сказать, что вся страна своим сочувствием возвела на престол будущего Петра Великого вместе с его партией, с его окружением. Провозглашенная ими политика национального возрождения, если ее так можно назвать, сохранялась довольно долго – с 1689 по 1701 г. Это было время, когда к власти пришли патриарх Иоаким, вдовствующая царица, ее брат Лев Нарышкин, родственник Петра по бабушке Тихон Стрешнев, дядька царя князь Борис Голицын и, позже, князь-кесарь Федор Ромодановский, который стал ведать Преображенским приказом.

Новая власть, будучи втянутой в войну, должна была продлевать ее, и Петр, оставив «марсовы потехи», принял вместе с донскими казаками в 1695 и 1696 гг. два похода для взятия турецкой крепости Азов, запиравшей выход из Дона в Азовское море. Азов был хорошо укрепленным форпостом турок. Петру, не располагавшему флотом, не стоило и мечтать о захвате крепости, гарнизон которой получал достаточное подкрепление. Но молодой царь и его друзья были уверены, что осада Азова будет ничуть не сложнее «морских походов» на Переяславском озере или штурма игрушечной крепости у подмосковной деревни Кожухово. Естественно, первый поход 1695 г. закончился провалом. Сняв осаду, русские отошли.

Всю зиму Петр жил в Воронеже, занимаясь строительством флота и подготовкой второго похода. На новые воронежские верфи было согнано несколько десятков тысяч человек, и ценой чрезмерных лишений для людей и затрат для казны к весне был построен ряд крупных кораблей. Вместе с русскими в поход на Азов выступили украинские и донские казаки, а также калмыцкая конница. И надо сказать, что успех второго штурма Азова был обеспечен не вновь построенными крупными кораблями, а небольшими маневренными лодками донских казаков. Мобильные казацкие суденышки внезапным нападением на турецкие корабли рассеяли их и позволили русскому флоту беспрепятственно выйти из Дона в Азовское море. Судьба крепости была решена, и после двух месяцев осады турки на условиях почетной капитуляции покинули Азов.

Однако сама необходимость взятия Азова была более чем сомнительна. Азовское море сообщается с Черным через Керченский пролив, а Керчь и Тамань находились в руках у турок и татар. Таким образом, взяв Азов, логично было бы начать отвоевывать выход из Азовского моря в Черное, то есть, подобно Голицыну, пытаться захватить Крым. Но ведь даже завоевав Крым и получив выход в Черное море, Россия не стала бы средиземноморской державой. Для настоящей конкуренции в Средиземном море с венецианцами и англичанами русским необходимо было получить проливы Босфор и Дарданеллы, то есть ни много ни мало – захватить Стамбул. А об этом и речи не могло идти в конце XVII в.

Итоги русско-турецкой войны были для нашей страны не блестящи. Австрия заключила с Турцией мир, предоставив России одной рассчитываться за все неудачи, поскольку сама она уже приобрела богатую Венгрию. Речь Посполитая получила необходимую ей Подолию, ставшую барьером на пути турок во внутренние области Польши. Россия же присоединила к себе Дикое поле от Дона до Запорожья. Как мы уже упоминали, эта земля действительно являлась полем постоянного сражения между ногайскими татарами, совершавшими набеги на русскую и польскую Украину, и казачьими отрядами, шедшими с севера для нападений на турецкие и татарские владения. И казаки, и татары были жуткими головорезами, и, конечно, возможности заселять и обрабатывать эти плодородные земли Россия не имела. Европейцы прекрасно представляли всю условность этого приобретения и без колебаний согласились считать Дикое поле русским.

Таким образом, всем здравомыслящим людям были видны негативные результаты голицынского союза с католиками. Вероятно, не без влияния своих ближайших советников Петр решил изменить приоритеты во внешней политике и попытался наладить контакты с другими европейскими государствами. В 1697 году в Европу направилось «Великое посольство», в составе которого инкогнито под именем «урядника Петра Михайлова» ехал и сам молодой российский самодержец. Путь посольства пролегал в основном по протестантским странам Северной Европы: Курляндии, Бранденбургу, Голландии, Англии.

Из этого путешествия, в ходе которого прошли переговоры (хотя и неофициальные) с европейскими монархами, Петр привез на Русь новую идею русской внешней политики – союз не с католическими, а с протестантскими государствами. Следует сказать, что для любимой Петром Голландии и торговой Англии самой насущной задачей являлась тогда борьба с католической Францией и ее политическим союзником – Швецией. Вот и попытались европейские политики использовать Петра в борьбе против Швеции, точно так же, как ранее они использовали Голицына и Софью в борьбе с Турцией.

Как видим, с заменой Софьи на Петра русская внешняя политика не получила самостоятельного характера, утерянного в правление Софьи. Она лишь была переориентирована на иную группу западноевропейских стран.

Молодой Петр, на которого упорядоченная, комфортная жизнь в Голландии произвела глубокое впечатление, был захвачен великими планами: сделать из России такую же «цивилизованную» державу, построить такой же морской флот и развить коммерцию. Правда, для воплощения царской мечты приходилось начинать воевать со Швецией за выход к Балтийскому морю, но это считалось задачей своевременной и благородной.

С этнологической точки зрения, возникновение петровской мечты вполне естественно. Петр, как и его соратники, принадлежал своему этносу, переживавшему в XVII в. максимум пассионарности – акматическую фазу, малоблагоприятную для жизни простых людей, до предела насыщенную конфликтами и всяческими безобразиями. Человеку, видевшему ребенком кровавые стрелецкие расправы, слышавшему ожесточенные споры о вере, вынужденному постоянно бороться за свою жизнь в дворцовых интригах, тихая, спокойная жизнь Голландии, находившейся в инерционной фазе, действительно должна была показаться сказкой. Стремление Петра в России конца XVII – начала XVIII в. подражать голландцам напоминает поступок пятилетней девочки, надевающей мамину шляпку и красящей губы, чтобы быть похожей на свою любимую маму. Но как шляпка и помада не делают ребенка взрослой женщиной, так и заимствование европейских нравов не могло сменить фазы русского этногенеза. Подтверждение тому есть и в истории «Великого посольства»: Петр не смог, как планировал, посетить Венецию. Он был вынужден, бросив все, срочно вернуться в Россию, где вспыхнул очередной, и на сей раз последний, стрелецкий бунт.

Правительством князя Ромодановского московские стрельцы были удалены из столицы и высланы на пограничье. Военная служба, полная опасностей и лишений, стрельцам не нравилась, приятнее было жить в Москве, занимаясь собственным хозяйством. В 1698 г. сорок тысяч стрельцов самовольно оставили границу и направились в столицу. Московский гарнизон под командованием генерала Патрика Гордона состоял всего из пяти тысяч человек. Генерал Гордон, направив на стрельцов пушки, вышел к ним навстречу и предложил прекратить безобразие. Но стрельцы, вместо того чтобы развернуться в боевой порядок, отступить или, наконец, сдаться, начали через речку переругиваться с Гордоном. Перебранка разозлила генерала, и он приказал дать залп. После первого же залпа стрельцы дружно побежали и капитулировали – сорок тысяч стрельцов перед пятью тысячами регулярных войск!

Вернувшийся из-за границы разъяренный Петр приказал провести новый розыск и подверг мучительным пыткам и казням огромное количество стрельцов. Стрельцы отнеслись к экзекуции с полной покорностью, ни о каком сопротивлении и речи не было, ведь пассионарность стрелецкого войска оказалась исчерпанной. И это неудивительно. Наиболее энергичные стрельцы гибли во время любого возмущения: зачинщиков последовательно уничтожали сначала Софья с Шакловитым, а потом Петр со страшным князем-кесарем Ромодановским. Не случайно во время бунта 1698 г., столкнувшись с войсками Гордона, стрелецкое войско повело себя точно так же, как сорок тысяч потерявших пассионарность новгородцев в 1478 г. в битве при Шелони, когда им противостоял всего пятитысячный московский конный отряд. Одинаковые причины ведут к одинаковым следствиям.

После возмущения 1698 г. стрелецкое войско сошло с исторической сцены, хотя формально его упразднили позднее. Так окончилась жизнь консорции московских стрельцов: из группы людей, объединенных общей судьбой, она сначала превратилась в конвиксию – группу, связанную общим бытом, – а затем была уничтожена, не успев вырасти в субэтнос, как это случилось с раскольниками, или стать этносом, как казаки.

Петровская реформа

Поражение восстания стрельцов 1698 г. считают последней датой в истории Московской Руси, которая потом начала быстрое преображение в Российскую империю. А при Екатерине II зародилась петровская легенда – легенда о мудром царе-преобразователе, прорубившем окно в Европу и открывшем Россию влиянию единственно ценной западной культуры и цивилизации. К сожалению, ставшая публичной в конце XVIII в. легендарная версия не была оспорена ни в XIX, ни в XX столетиях. Пропагандистский обман русской царицы немецкого происхождения, захватившей трон, подавляющая массалюдей и по сию пору считает это исторической действительностью.

На самом же деле все обстояло не совсем так, а вернее, совсем не так. Несмотря на все декоративные новшества, которые ввел Петр, вернувшись из Голландии: бритье, курение табака, ношение немецкого платья, – никто из современников не воспринимал его как нарушителя традиций. Как мы уже убедились, традиции у нас на Руси любили нарушать и нарушали все время – и Иван III, и Иван Грозный, и Алексей Михайлович с Никоном привносили значительные новшества. Контакты с Западной Европой у России никогда не прерывались, начиная по крайней мере с Ивана III. Привлечение Петром на службу иностранных специалистов русскими людьми вообще воспринималось как нечто вполне привычное. Знающих иностранцев заманивали на русскую службу еще в XIV в. – тогда ими были татары. А в XV столетии нанимали уже и немцев, и притом немало. Но как в XV–XVII вв., так и при Петре все ключевые должности в государстве занимали русские люди. Немцы получали хорошее жалованье, успешно работали, пользовались покровительством царя, но к власти их никто не думал допускать. Русские люди XVIII в., даже одетые в кафтаны и парики, оставались самими собой. Да и отношение царя Петра к Европе, при всей его восторженности, в известной мере оставалось, если можно так выразиться, потребительским. Известна фраза царя: «Европа нам нужна лет на сто, а потом мы повернемся к ней задом». Однако Петр здесь ошибся. Европа оказалась нужна России лет на 25–30, так как все европейские достижения русские переняли с потрясающей легкостью. Уже к середине XVIII в. стало возможным «повернуться задом», что и проделала родная дочь Петра Елизавета в 1741 г.

Все петровские реформы были, по существу, логическим продолжением реформаторской деятельности его предшественников: Алексея Михайловича и Ордин-Нащокина, Софьи и Василия Голицына, – да и проблемы он решал те же самые. Основной трудностью Петра во внутренней политике, как и у его отца и единокровной сестры, оставались пассионарные окраины.

Восстала Украина: украинский гетман Мазепа, обманув Петра, предался Карлу XII. Восстал Дон, возмущенный самоуправством петровских чиновников, которые захотели брать оттуда беглых крестьян. «С Дона выдачи нет», – заявил атаман Кондратий Булавин и два года сопротивлялся, пока в осажденном Черкасске не был вынужден пустить себе пулю в лоб. Восстали башкиры, и понадобилось четыре года, чтобы справиться с ними. В общем, буйное население юго-востока страны доставляло Москве массу хлопот, как это было и в Смуту.

В этой ситуации снова оказался эффективным союз русских со степняками. Петр договорился о взаимодействии с калмыцким ханом Аюкой, который стоял в тылу у башкир и донских казаков, и с его помощью восстания были подавлены. Кроме того, к началу XVIII в. калмыки практически остановили ногайские набеги на Русь: будучи мастерами степной войны, они быстро стеснили ногаев и заставили их перейти от нападения к обороне.

И все же петровские реформы, являясь по сути продолжением политики западничества в России, конечно, оказались глубже, чем все предыдущие, по своему влиянию на русские стереотипы поведения, ибо в начале XVIII столетия уровень пассионарности российского суперэтноса был уже гораздо ниже, чем в XVI–XVII вв. Но и при Петре в известном смысле была продолжена русская традиция XVII в. Придя к власти в 1689 г., боярская клика Нарышкиных во главе с Петром могла управлять страной только так, как она умела это делать. А способ управления в России существовал только один, известный еще со времен Шуйских и Глинских: царь проводил свою политику, опираясь на верные войска и правительственных чиновников, и потому все Русское государство представляло собой совокупность сословий, так или иначе связанных с «государевой службой».

После стрелецких восстаний привилегированные войска стрельцов были уничтожены, поскольку падение пассионарности и деградация стрельцов сделали их оппозиционерами существующей власти. Значит, Петру для сохранения трона и жизни требовалась своя армия. А кого он мог привлечь на свою сторону? Мобилизовать башкир после разгрома восстания нечего было и думать. На Украине лишних сил тоже не имелось. Дон после восстания Булавина перестал быть опорой трона. В итоге у начавшего войну со Швецией Петра боеспособных войск оказалось мало. Поэтому молодой король Карл XII смог легко нанести русским под Нарвой сокрушительное поражение и решил, что о России можно и не думать, ведь вся ее армия уничтожена.

У Петра оставался единственный выход: увеличить количество войск иноземного строя, а именно пеших солдатских и конных драгунских полков. Следовательно, основная реформа Петра – военная – носила вынужденный характер. Численность регулярных войск была увеличена с 60 до 200 тысяч человек, но для этого пришлось начать «рекрутские наборы». У дворян забирали крестьян и холопов в солдаты на 25 лет, то есть практически навечно. Обучали рекрутов жестко, скорее даже жестоко, руководствуясь принципом «семерых забей, одного выучи». Конечно, профессиональные солдаты были весьма боеспособны, крепки в бою, но снижавшаяся пассионарность этноса не позволяла перевести это войско на самообеспечение, как было в случае с дворянской конницей или стрельцами. Если только солдатам разрешали добывать себе пищу – начиналось мародерство и грабеж, так как солдат, домом которому была казарма, не склонен был жалеть чужих ему людей – обывателей. Пoлки иноземного строя, в отличие от стрельцов, уже никак не были связаны с кормящим ландшафтом и потому нуждались в полном обеспечении. Понятно, что обходились эти полки казне очень дорого: им требовались военные городки, провиантские склады, громоздкие обозы. Военные расходы легли тяжелым грузом на население, и русские люди бросились в бега.

Когда для армии потребовались пушки, технологию их изготовления русские освоили быстро, тем более что залежи необходимой для изготовления пушек железной руды имелись и около Тулы, и на Урале, где строительство заводов возглавлял купец Дeмидов. Дeмидовские заводы прoизводили пушки не хуже шведских, а шведское железо и оружие считались тогда лучшими в мире. Но сказалась нехватка рабочих рук. Поэтому к демидовским заводам были причисленыцелые деревни. Их oбитателям прeдписывалось отдавать трудом свой взнос на общее дело – войну. Рeшение вышло неудачным: крестьяне не столько рабoтали, сколько шли к месту работы и обратно, ибо деревни располагались далеко от заводов, а время пути учитывалось в общем сроке повинности.

Сказалось снижение общего уровня пассионарности и на «птенцах гнезда Петрова». Нoвые люди, пришедшие с Пeтром к управлению страной, были карьеристами и казнокрадами. Взятки, коррупция достигли при «преобразователе» такого распространения, какого в XVII в. бояре и представить себе не могли. Достаточно упомянуть о любимце Петра, талантливом полководце Алeксандре Мeншикове. При строительстве новой столицы – Санкт-Пeтербурга – рoскошное здание Двенадцати коллегий, которое должно было украшать набережную Невы, оказалось повернутым к реке торцом только потому, что петербургский генерал-губернатор Меншиков решил на месте правительственного здания построить себе дворец. Деньги на строительство, конечно, изымались из казны.ллллллллллллллллллллллллл

Вполне eстественно, что расходы на армию и флот и коррупция порождали постоянный дефицит государственного бюджета. (Впрочем, наследникам своим Пeтр оставил денежные дела в очень приличном состоянии – без копейки государственного долга.) И в 1714 г. реформаторы ввели страшный закон о подушной подати: обложили всех людей, живших в России, налогом за то, что они существуют. Но собрать этот налог не представлялось никакой возможности. Люди отказывались платить под самыми различными предлогами. Тогда Петр не остановился и перед введением круговой поруки. Все население городов и волостей было переписано, определены суммы подати каждого города и каждой волости, и за их своевременное поступление в казну объявлялись ответственными отцы города или губные старосты – наиболее богатые люди. Их oбязывали самих изыскивать средства, получать с бедного населения нужное количество денег, а при недоимках они отвечали собственным имуществом. Дeваться было некуда: в городах стояли гарнизоны царских войск.ььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььььь

Казалось бы, уж с кого-кого, а с помещичьих крестьян брать подушную подать не нужно. Ведь крестьяне обслуживали помещиков-дворян, а дворяне в эпоху Пeтра служили в aрмии ни много ни мало – 40 лет. (Правда, при преемниках Пeтра этот срoк был уменьшен.) Но и помещиков объявили ответственными за поступление налога с крестьян. В ответ на многочисленные жалобы помещиков о невозможности собирать налоги одновременно с несением службы «передовое» петровское правительствo посоветовало им привлeчь к делу родню и не особенно стесняться в выборе средств при выколачивании денег из несчастных мужиков. Из указа о подушной подати и родилась та гнусная, омерзительная форма крепoстного права, которая была упразднена только в 1861 г. Как видим, «окно в Европу» имело две стороны.

Однако нe все пoследствия пeтровских реформ сказались сразу: некоторые результаты их испытали на себе не столько современники Петра, сколько их потомки. Весь XVIII век соседние народы по инерции воспринимали Россию как страну национальной терпимости – именно так зарекомендовало себя Московское государство в XV–XVII вв. И поэтому все хотели попасть «под руку» московского царя, жить спокойно, в соответствии с собственными обычаями и с законами страны. То, что приобрела в XVII в. Украина, не пожалевшая крови ради присоединения к России, безо всяких усилий получили и казахи, и буряты, и грузины, страдавшие от набегов соседей. Так старая московская традиция привлекла целый ряд этносов, органично вошедших в единый российский суперэтнос, раскинувшийся от Карпат до Охотского моря.зззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз

Основные идеи реформ Петра

1.Переход от племенной организации России к имперской.

2.Объединение всей страны под единой вертикалью власти.

3.Заимствование трендов цивилизационно-экономического развития с Запада.

4.Создание современного – имперского – цивилизационного кольца общества и соответствующей цивилизационной матрицы.

5.Одновременное реформирование всех форм культуры (у Петра мы их насчитали 22, что гораздо больше, чем в современной России).

О времени Петра Великого прошло ровно 300 лет, три века. Но Программа реформ Петра звучит как вполне адекватная и для современной России.ззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззВЫВОД

«Петровская» эпоха в истории России сложна и неоднозначна. Во всяком случае, она имеет для развития, формирования и понимания России решающее значение.

По мнению некоторых историков, Петр расколол историю России надвое – на Россию допетровскую и послепетровскую.

Можно прийти к выводу, что реформы Петра I не обозначали радикального разрыва с прошлым, что кардинальные преобразования российского государства зародились уже раньше, при Иване IV, и Петр I их только расширил и укрепил, дал толчок к ускоренному развитию страны.

Петр, железной рукой принудил Россию учиться и работать, он был спасителем всего национального будущего. Петр был безусловно прав и заслужил вечную благодарность Отечества за то, создал жесточайшую диктатуру и силой двинул страну вперед, а нацию – на службу своему государству

Код для цитирования: Скопировать