VIII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2016

Понятие «идентичность» связано с именем Эрика Эриксона, который, опираясь на идеи Фрейда, писал: «Я употребляю термин «Я-идентичность»... будучи уверен, что Фрейд упомянул о внутренней идентичности как о смысле своей жизни» [1]. Представления об идентичности были сформулированы Эриксоном в его работах «Детство и общество», «Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование», «Идентичность: юность и кризис», «Жизненная история и исторический момент».

В работах Эриксона под идентичностью понимается «свойство личности, позволяющее ей отождествлять себя с рядом внешних социальных факторов, на основе которых строится целостная картина самопредставления индивида о себе. Как известно, мы не можем жить вне общества и условная система знаков, предназначенная для социального взаимодействия, играет достаточно большую роль в социальном разделении индивидов между собой, в отделении индивидуальности, абсолютной непохожести друг на друга наряду с очевидными обобщающими признаками. В этом контексте идентичность играет стимулирующую роль: индивид во всём своём разнообразии обретает большую часть социальной свободы» [2, c. 85].

Эриксон выделяет два вида идентичности: групповую идентичность и эго-идентичность. Групповая идентичность формируется в процессе воспитания детей, включения их в социальную группу, к которой принадлежат родители. Эго-идентичность формирует у человека «чувство устойчивости и непрерывности своего Я» в процессе жизни, ощущение целостности Личности. Формирование эго-идентичности охватывает всю жизнь и последовательно проходит стадии, на которых решаются жизненно важные задачи. От того, решил индивид задачу или нет, зависит уровень развития индивида и социальной общности в целом. Когда очередная жизненная задача (победа над страхом, освоение социальной роли) решена, тогда меняется и эго-идентичность. Это изменение Эриксон называет «кризисами идентичности», которые представляют собой «моменты выбора между прогрессом и регрессом, интеграцией и задержкой». Эриксон указывает на то, что основной кризис идентичности приходится на юношеский возраст, а выход из кризиса юношеской идентичности ведет либо к «взрослой идентичности», либо – к задержке в развитии, инфантилизму.

К.-Г. Юнг, изучая взаимную связь между психикой человека и культурными символами человечества, вводит понятие «архетип», то есть «изначальный образ». Освоение личностью архетипа, находящегося в «коллективном бессознательном», К.-Г. Юнг называет «индивидуацией». К.-Г. Юнг утверждает, что индивидуация неотделима от религии, потому что архетипы – это часть религиозных верований народа. Конкретная личность, читая сказки и мифы, узнает об «архетипических» образцах поведения, свойственных той или иной национальной культуре. По Юнгу, религия не сводится к догматам, которые являются внешними признаками включения индивида в религиозную культуру: «... следование вероучению не всегда представляет собой религиозное явление, гораздо чаще это явление социальное и как таковое не может дать индивиду никакой прочной основы. Чтобы иметь прочную почву под ногами, индивид должен полагаться исключительно на свою связь с силой, не принадлежащей этому миру. Здесь критерием является не заявление о наличии убеждений, а психологический факт того, что жизнь индивида определяется не только эго и его мнением, или социальными факторами, но в равной, если не в большей степени и трансцендентальной силой» [2, c. 80]. Таким образом, человек, по Юнгу, имеет фундаментальную потребность переживать «первоопыт» индивидуации.

К.-Г. Юнг, рассматривая процесс формирования идентичности, отмечал взаимосвязь между индивидуальным и социальным развитием личности. Он считал, что процесс индивидуации представляет собой выделение индивидуума из коллективной психологии. Цель индивидуации – обретение «Самости». «Самость» – «центр человеческой психики, на который наслаиваются все индивидуально-личностные свойства человека». «Самость», по Юнгу, располагается между сознательным и бессознательным и является точкой равновесия личности.

Таким образом, индивидуация – это жизненный эксперимент, в котором человек проживает архетипические ситуации (утрату, поиск, помощь, обретение), и тем самым усваивает модели поведения в соответствующих жизненных ситуациях.

В современном обществе кризис идентичности является серьезной проблемой подрастающего человека. Во многом это связано с забыванием и устареванием традиционных ценностей и трудностью выбора авторитетов («значимых взрослых») подрастающим поколением. Общество и Интернет предлагают растущему человеку очень широкий выбор ценностей, которые обещают успех в жизни и карьере. Но, цели и ценности, которые пропагандируются, чаще всего оказываются реально недостижимыми. Для многих современных молодых людей положительный жизненный сценарий «взрослых» оказывается неприменимым, потому что «взрослые» сами не всегда могут приспособиться к условиям быстро меняющегося мира. Взрослого от подрастающего человека отличает уверенность, что его идентичность поможет ему жить счастливо и небедно, что он сможет достигнуть того, чего хочет. Положительными образцами для подражания становятся: артисты, шоумены, спортсмены-тренеры, бизнесмены или религиозные лидеры.

Как указывают Н.А. Олешкевич и Н.Ю.Малкова в статье «Миметические и перформативные практики в реализации практико-ориентированного подхода в обучении»: «…современная мозаичная культура характеризуется постоянными поисками идентичности, поскольку фрагментированный жизненный мир не дает ответов на вопросы: кто мы такие, откуда и куда идем, а лишь манит нас в определенные сферы потребления, навязывая тем самым ресурсный подход и к другим людям, и к жизненному миру в целом. Основным следствием ресурсного подхода является поиск ресурса, к которому можно прикрепиться и при котором можно существовать. Именно в поисках ресурса существует тусовка – одна из основных форм существования современной культуры. Тусовку можно определить как дрейфующее движение неиерархизированных (как правило, сетевых) групп общественности, объединенных только формальными знаками причастности (слоганами, атрибутикой, брендами), в поисках ресурса, который можно эксплуатировать и при котором можно существовать, испытывая эмоции и желания по модели примыкания к колеблющимся изменениям информации, касающейся данного ресурса (рейтинги, курсы валют, PR-акции) [4, c. 113].

Процессы формирования идентичности тесно связаны с процессами социализации. При освоении культурных образцов внутренним психическим процессом является идентификация с архетипическим образцом, а внешним процессом является социализация – освоение ролей в обществе. «Идентификация – это внутренний процесс обретения идентичности, связанный с рефлексией, поисками соответствий, выбора идентификационных характеристик посредством личных стремлений и в соответствии со значимыми Другими, то социализация – система внешних усилий по конструированию идентичности «сверху»» [5, c. 105].

А. Ватерман рассматривал идентичность с позиций структурно-функционального подхода. Согласно этому подходу, идентичность рассматривается с процессуальной и содержательной сторон в «их единстве и взаимосвязи. Выделяются четыре сферы жизни, наиболее значимые для формирования идентичности: 1) выбор профессии и профессионального пути; 2) принятие и переоценка религиозных и моральных убеждений; 3) выработка политических взглядов; 4) принятие выбора социальных ролей, включая половые роли и ожидания в отношении супружества и родительства» [6].

Итак, идентичность – это принимаемый личностью образ себя, прожитый в отношениях с другими людьми, окружающим миром и в «архетипических» ситуациях своей этно-национальной культуры.

Г.У. Солдатова в работе «Психология межэтнической напряженности» отмечает, существуют различные виды этнической самоидентификации: «норма», или позитивная этническая идентичность, и отклонения от нее – этническая индифферентность, гипоидентичность (этнонигилизм) и гиперидентичность (этноэгоизм, этноизоляционизм и национальный фанатизм) [7]. Ю.В. Арутюнян с соавторами выделяет позитивную этническую идентичность, этноцентричную идентичность, этнодоминирующую идентичность, этнический фанатизм, этническую индифферентность и этнонигилизм в форме космополитизма [8, c. 177-179].

Ю.В. Арутюнян в «Этносоциологии» утверждает, что «межэтническая толерантность проявляется в поступках, но формируется в сфере сознания и тесно связана с этнической идентичностью. Все виды гиперидентичности повышают уровень интолерантности в межэтнических установках. Не этническое самосознание вообще, а его гиперболизация (эгоцентризм, этноэгоизм и т. п.) отрицательно влияет на толерантность. Перерастание этнического самосознания в гиперидентичность и рост интолерантных установок связаны не только с процессами в психической сфере, но и в сферах социальной, экономической, политической жизни»[9, c. 208].

Еще Эриксон, говорил о том, что неблагополучное прохождение кризиса идентичности ведет к формированию «неадекватной идентичности», что дальше ведет к состоянию «не оплаченной идентичности». В этом случае «архетипическое» событие жизни не проживается, а подменяется готовым упрощенным шаблоном коллективно приветствуемого поведения. Подростки являются наиболее подверженной такому влиянию группой, так как взросление – это процесс, одним из важнейших психологических аспектов которого является становление новой возрастной идентичности «Я-взрослый».

Наиболее четко изменение структуры личности в процессе формирования идентичности показывает метод трансактного анализа трех эго-состояний: Ребенка (Дитя), Родителя и Взрослого, разработанный Э. Берном [10] и его американскими последователями из «Веллспрингского реабилитационного центра для жертв культов» (штат Огайо, США). По их мнению, трансактный анализ позволяет отчетливо выявить «патологичность» и «асоциальность» системы культовых отношений, в которых формируется гиперидентичность с группой, в сравнении с моделью здоровой семьи обычного общества.

В работе Инго Мишеля «Культовая травма и реабилитация» (Ingo Michehl. Cult Trauma and Recovery), представлена схема внутреннего диалога здоровой растущей личности, из которой видно, что преобладает диалог Заботящегося Родителя и Свободного Дитя, а сам диалог находится под контролем Взрослого, следящего за тем, чтобы этот диалог не отрывался от реальности, соответствовал фактам, наблюдениям и опыту. В случае культовой («гиперидентичной») личности преобладает диалог Критикующего Родителя и Адаптированного Дитя при полной изоляции и регрессии Взрослого. Внутренние диалоги являются «интериоризациями» тех преобладающих отношений, которые складываются в соответствующих социальных группах, контролирующих процесс социализации и индивидуации личности [11]. При гипериденчиности не развивается состояние Взрослого, которое связано с рефлективностью, ответственностью и в целом за зрелость и самостоятельность личности.

Итак, гиперидентичность – стремление расширить границы личности до размеров социальной группы, национальности, расы, религии. Является реакцией на психологическое насилие или нарушением в процессе индивидуации. Гиперидентичность начинается с простого противопоставления группы «мы» и группы «они», развивается через обвинения и запреты представителям группы «они» чем-либо заниматься или как-либо проявлять себя (язык, одежда, религия, национальные обычаи), заканчивается физическими притеснениями (люстрации, сепарация (отрицание чужих элементов в своей культуре), сегрегация и гетто, ксенофобия и антисемитизм).

Крайне важно предотвращать формирование гиперидентичности как можно раньше, так как люди, которые не преодолели какую-либо стадию развития, перестают быть полезными ячейками общества, не могут функционировать самостоятельно, становясь обезличенной массой, контролируемой лидерами группы.

Список литературы

1. Степанов, С.С. Популярная психологическая энциклопедия / С.С. Степанов – М.: Эксмо. 2005. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://psychology.academic.ru (дата обращения: 25.05.2015)

2. Кириченко, И.А. Гиперидентичность как концепт: теоретические основания сознания и образования / И.А. Кириченко// Проблемы развития сознания в культуре и образовании. Сборник научных статей. – Барнаул, 2014. С. 83-87.

3. Юнг, К.-Г. Нераскрытая самость (настоящее и будущее) / К.-Г. Юнг // К.-Г.Юнг. Избранное. – Минск: ООО «Попурри», 1998, - 448 с.

4. Олешкевич, Н.А., Малкова, Н.Ю. Миметические и перформативные практики в реализации практико-ориертированного подхода в обучении / Н.А. Олешкевич, Н.Ю. Малкова // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. – 2013. № 4. С. 117-126.

5. Акулич, М.М., Галактионова, Н.А. Пролегомены к социологии идентичности: истоки, проблемы, типология / М.М. Акулич, Н.А. Галактионова // Вестник Челябинского государственного университета. – 2010. № 31. С. 101-105.

6. Психология самосознания: хрестоматия / под ред. Д. Я. Райгородского. Самара: Бахрах, 2000.

7. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. – М., 1998.

8. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. – М., 1999.

9. Арутюнян, Ю.В. Этносоциология. – М.: Аспект Пресс, 1999. С. 208.

10. Берн, Эрик. Трансактный анализ [Текст] : пер. с англ. / Э. Берн. - М. : Академический Проект : Трикста, 2004. - 192 с. - (Психологические технологии).

11. Michehl, Ingo. Cult Trauma and Recovery . [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.transactional-analysis.ru/manipulation/201-cult (дата обращения: 25.05.2015).

Код для цитирования: Скопировать