VIII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2016

Петр Яковлевич Чаадаев был представителем старой дворянской фамилии. Достаточно сказать, что его родным дедом был известный русский историк конца XVIII века князь Михаил Михайлович Щербатов. Политический темперамент деда, где-то желчный и резкий, во многом передался Чаадаеву. Свою карьеру Чаадаев начинал, как и все дворянские юноши того времени, в военной службе, но до этого успел окончить Московский университет, куда поступил в 14 лет. Петр Яковлевич служил в Семеновском полку, это полк считался аристократическим и привилегированным, участвовал и военной кампании 1812 года, и в заграничных походах русской армии.  

В 1820 году произошло событие, которое резко изменило ход жизни Чаадаева, а именно восстание Семеновского полка, так называемая «Семеновская история». Суть его была в том, что полк отказался повиноваться своему новому командиру немцу по фамилии Шварц, оказавшимся человеком жестоким и требовавшим от солдат невероятных усилий, к которым они не привыкли. Не было никакой стрельбы, солдаты отказались выходить из казарм. Чаадаеву была поручена роль курьера, он должен был мчаться из Санкт-Петербурга в Троппау, чтобы сообщить императору о «Семеновской истории», однако параллельно был выслан австрийский посланник. Австриец на беду Чаадаева прибыл на день быстрее, таким образом австрийский канцлер Меттерних узнал об этом раньше, чем Александр I. Российский император с большими преувеличениями услышал об этом событии от зарубежных коллег. Чаадаеву был устроен разнос и он, оскорбленный, подал в отставку [1].

В 1823 году писатель уезжает за границу, это во многом его спасает во время восстания на Сенатской площади в 1825 году, ведь он являлся участником первых тайных сообществ, хотя большой активности там не проявлял. Мы не можем назвать Чаадаева декабристом в классическом понимании, с декабризмом у него были сложные взаимоотношения, ведь он позднее сказал: «...Вся будущность страны в один прекрасный день была разыграна в кости несколькими молодыми людьми между трубкой и стаканом вина» [3]. На родину Чаадаев возвратился уже в 1826 году, неоднократно вызывался на допросы, но раз за разом отпускался. Примерно в это же время он перебрался в Москву, где царила патриархальная обстановка, доброжелательность московского либерализма, и начал заниматься литературной и философской деятельностью. Главным предметом его размышлений стала история России. Прекрасно образованный, Чаадаев любил книги, собрал собственную библиотеку, владел иностранными языками. В круг его общения входили умнейшие люди тогдашней России – Герцен, Пушкин и другие.

Центральным трудом Чаадаева стали «Философические письма», представлявшие собой своего рода историко-философский трактат об историческом пути России, о ее своеобразии как общества, государства, особой исторической величины. Первый вариант сочинения был написан еще в 1829 году, а опубликован в 1836 году. Идеи, содержащиеся в письмах, были столь смелыми, что никто не решался их напечатать. «Никогда ни одно событие со времен появления письменности в России, - писал биограф Чаадаева Жихарев, - не вызывало такого шума, такой всеобщей реакции. Не было семьи, не было места в Москве, где в течение месяца не обсуждали чаадаевские письма» [3]. Очень важно понимать, на каком историческом фоне возникли эти произведения. Россией правил Николай I, считавший своей непосредственной задачей как императора, обязанностью перед Богом – обеспечить порядок и стабильность в стране, укрепить самодержавие и остановить развитие либерального течения, способного разрушить Россию изнутри. Немаловажным в этом аспекте представляется то, что Николай Александрович был учеником Николая Михайловича Карамзина, с точки зрения которого самодержавие представляло собой "умную политическую систему", прошедшую длительную эволюцию и сыгравшую уникальную роль в истории России [4].

В 1836 году Чаадаеву все-таки удалось найти издателя – им оказался издатель журнала Телескоп, профессор Московского университета Николай Иванович Надеждин. Позднее на допросе Надеждин оправдывался, что невнимательно прочитал представленное произведение, проявив халатность. Цензора, работавшего по этому делу, и самого Надеждина отправили в ссылку, а для автора было придумано весьма оригинальное наказание – его объявили сумасшедшим, предписывался домашний арест и ежедневное посещение доктора. Маркиз де Кюстин даже скажет: «Не было рудника, готового принять этого нечестивца, предавшего своего бога и своих предков» [5]. Появись подобный текст где-нибудь в тогдашней Европе, он бы дал повод вялым академическим прениям, которые бы затронули узкие круги, но в России, где прошлое являлось прерогативой государства, он вызвал национальный скандал.

Чаадаев писал о народе, о России, о том, как странно она живет между Западом и Востоком, не усвоив до конца обычаев ни того, ни другого. «...Раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны были сочетать в себе две великие основы духовной природы — воображение и разум, и объединить в своем просвещении исторические судьбы всего земного шара. Не эту роль предоставило нам Провидение. Оно предоставило нас всецело самим себе. Про нас можно сказать, что мы составили как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в человечество, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру». Россия всегда была где-то между и в одиночестве. Если страна двигалась вперед, то как-то странно, вкривь и вбок, а если росла, то никогда не расцветала. «В нашей крови, - писал он,- есть нечто препятствующее всякому истинному прогрессу. Наше нынешнее состояние – это мертвящий застой, в котором нет ни прошлого, ни будущего». Он говорил, что Россия приняла христианство от безнадежно устаревшей Византии, которую в то время другие народы презирали. Это не позволило стране идти рука об руку с цивилизованными государствами [2].

Русскому самосознанию чрезвычайно присуща критика и то, что один из русских мыслителей позволил себе, быть может, несправедливо и излишне резко высказаться о русской истории, столь нелицеприятно и столь необычно, свидетельствовало о том, что национальный организм был здоров. В той интеллектуальной дуэли, которая состоялась между Чаадаевым и Николаем I, все-таки победителем выходит Петр Яковлевич. Как писал Герцен, «насколько власть «безумного» ротмистра Чаадаева была признана, настолько «безумная» власть Николая Павловича была уменьшена» [6]. Чаадаев со своим поступком является некой загадкой русской истории. Недаром Осип Мандельштам скажет: «Из «Философических Писем» можно только узнать, что Россия была причиной мысли Чаадаева. Что он думал о России — остается тайной [7]».

Список использованной литературы и источников:

1. Тарасов Б.Н. Чаадаев / Б.Н. Тарасов. - М. : Мол. Гвардия, 1990. - 575 с.

2. Чаадаев П.Я. Философические письма // П.Я. Чаадаев. - М. : Римис, 2011. – 272 с.

3. Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Том 2 / П.Я. Чаадаев. - М., "Наука", 1991. - 681 с.

4. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России / Н. М. Карамзин. - М., 1991. - 127 с.

5. Кюстин А. Россия в 1839 году. / А. Кюстин. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996 – 528 с.

6. Герцен А.И. Былое и думы / А.И. Герцен. - М. : Эксмо, 2007. - 640 с.

7. Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в 4 томах. Том второй. Проза / О.Э. Мандельштам. - М.: Терра, 1991. – 730 с.

Код для цитирования: Скопировать