VII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2015

А. Платонов – один из первых писателей, который догадался довести до абсурда идеи коммунистического переустройства жизни,показавтаким образом их трагическую неосуществимость. Черты действительности приобретают в его главных произведениях – романе«Чевенгур» и повести «Котлован» – гротескный характер, в соответствии с этим сформировался и сюрреалистический стиль произведений. Его герои чувствуют свое сиротство в обезбоженном мире, свою разъединенность с «душой мира», которая воплощается для них в бесплотных образах (например, для революционера Копенкина – в образе неведомой ему Розы Люксембург).

Философско-эстетические искания А.Платонова объясняют всю необычность единства мифологического, утопического мировидения писателя и остроту конкретно-исторического исследования. Секрет способности А. Платонова говорить о вечномна языке военного коммунизма, нэпа и начавшейся эры крутых переломов объясняется многими исследователями пролетарским происхождением писателя. Особенность языка и стиля А.Платонова вытекает из своеобразия художественного мышления пролетарского по происхождению, но модерниста по призванию писателя.

А. Платонов искренно верил идеям коммунизма, и ему вдвойне больно видеть, как эти идеи на деле оборачиваются своей противоположностью. Подтверждает социалистические взгляды писателя и его опасения за новый мир запись, сделанная Платоновым в 1932 г. до начала написания романа «Счастливая Москва»: «NB. Есть такая версия:Новый мир реально существует, посколькуесть поколение искренно думающих и действующих в плане ортодоксии, в плане оживленного «плаката», – но он локален, этот мир, он местный, как географическая страна наряду с другими странами, другими мирами. Всемирным, универсально –историческим этот новый мир не будет, и быть им не может. Но живые люди,составляющие этот новый, принципиально новый и серьезный мир, уже есть, и надо работать среди них и для них» [1, с. 112].

Своеобразие художественного мышления А.Платонова в том, что деталям реальной жизни он придает символический смысл, символическая глубина образов Платонова – в соединении с углубленной философичностью и социально-исторической конкретностью изображения. В повествовательной ткани романа «Чевенгур» на равных правах существуют по крайней мере два плана повествования. Один из них – это мир реальный, в котором по однозначным признакам можно угадать Россию 1921г. с ее переходом к нэпу, т.е. – от революции к ее «триумфальному шествию» по «отдельно взятой стране».

Второй план – это мир грез и мыслей. Несмотря на упоминания исторических событий начала 1920-х годов и их отражение в общей ностальгической тональности повествования, основное в романе происходит где-то лишь в сознании героев или самого автора. Во-первых, потому, что реально на карте России не существует фигурирующих в романе как реальные обозначения мест – Чевенгурского уезда, реки Чевенгурки и уездного центра – города Чевенгур. Во-вторых, потому, что при переходе от «столичной» действительности и даже от «губернской» – к действительности «уездной» как бы меняется сам «масштаб правдоподобия описываемых событий.Третья черта платоновской прозы, на которой отчасти и основан ее символизм: опора писателя на философский (точнее, литературный в широком смысле) контекст. Вот как об этом пишет М. Золотоносов, делая особый акцент на реализме Платонова: «Философский контекст естественно сопрягается в произведениях Платонова с современным ему политическим контекстом. Собственно говоря, попытка философского осмысления политических реалий 20-х годов и создает своеобразие платоновских художественных текстов. Проза Платонова реалистична, можно сказать, изощренно реалистична» [2, с. 287]. Синтез трех этих черт – реальной основы образов, их философского подтекста и символического смысла – и создает феномен прозы Платонова. Данная особенность в сочетании с оригинальностью платоновской оценки происходящего делает «Котлован» не только одним из самых необычных произведений русской литературы XX века, но и одним из самых сложных и «непрочитанных».

Если символизм платоновских образов давно признан и стал предметом литературоведческого анализа, то их реальная основа осталась практически без внимания исследователей. И это притом, что произведения А. Платонова отличает почти публицистическая насыщенность фактами реальной жизни.

Исследователь В.Васильев считает, что Андрей Платонов соцреалист: «А.Платонов при всей кажущейся фантастичности письма – проникновенный и страстный реалист...» [3, с. 61].Перед исследователем, занимающимся проблемой отражения повседневности в художественном произведении, встают несколько основных вопросов. Главный из них: что именно из всего массива событий и переживаний, составляющих повседневность, и почему находит отражение в художественном произведении.

Новизна, введенная Платоновым в серый мир соцреализма в 1930-х годов, – в слиянии реального и конкретно-социального исторического фона и онтологического подтекста, в символическом смысле образов, в особой «семантической плотности» и «многомерности» текстов. «Котлован» и «Чевенгур» не укладываеются ни в какие привычные жанровые рамки: это не производственный роман, не роман-путешествие, не политический памфлет, не утопия, не антиутопия, не философская притча. Это новое – нечто совершенно особое, что М. Геллер назвал, имея в виду «Котлован», «моделью «новой повести», так охарактеризовав возможные научные подходы к ней: «Котлован» может быть исследуем с многих точек зрения: как модель «новой повести», как лучший образец «платоновского языка», как исторический источник»[4, с. 354].

Оставаясь на позициях социалистического реализма – выражая интересы класса, сознавая примат классовых потребностей и идеалов над любыми другими, –А.Платонов парадоксальным образом создает миры, в которых, при всей «классовой», «соцреалистической» ориентации, присутствует момент иррационализма данного устройства мира.

Литература:

1. Платонов А. П. Записные книжки : материалы к биографии (публикация М. А. Платоновой; составление, подготовка текста, предисловие и примечания Н.В. Корниенко). – 2- е изд. – М.: ИМЛИ РАН, 2006. – 424 с

2. Золотоносов М. А. «Ложное солнце»: «Чевенгур» и «Котлован» в контексте советской культуры 1920-х годов // Андрей Платонов: Мир творчества. – С. 240-259.

3. Васильев В. Без меня народ не полный ... // Сопричастность жизни. Литературно-критические статьи. – М, 1977. – С. 54-69.

4. Геллер М. Я. Андрей Платонов в поисках счастья. – М.: Издательство «МИК», 1999. – 432 с.