VII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2015

Аннотация: В статье дается анализ различных позиций по вопросу о правовой природе права на неприкосновенность жилища. Автор приходит к выводу о необходимости рассмотрения данного права в качестве личного неимущественного субъективного права, что не исключает возможности одновременного употребленияданного термина в качестве конституционного субъективного права, а также основного начала жилищного законодательства и уголовного судопроизводства.

В настоящее время термин «неприкосновенность жилища» употребляется в следующих значениях:

1) как базовое конституционное право; 2) как конкретное субъективное право физического лица, носящее не- имущественный характер и составляющее содержание абсолютного правоотношения, где все третьи лица обязаны воздерживаться от его нарушения; 3) как базовый принцип (основное начало) уголовного судопроизводства (ст. 12 УПК РФ), а также жилищного законодательства (ст. 1, 3 ЖК РФ); 4) как элемент правопорядка или правоспособноcти, поскольку является возможностью в равной степени присущей всем и каждому [3, с. 644]; 5) можно встретить утверждение о том, что право на неприкосновенность жилища является гарантией осуществления права на неприкосновенность частной жизни [6, с. 113]. Все эти значения находятся в постоянном взаимодействии между собой, однако их смешение недопустимо. Более того, понимание неприкосновенности жилища в качестве элемента правоспособности исключает возможность его характеристики в качестве субъективного права. Подобный разброс мнений нуждается в тщательном анализе. Наличие в Конституции РФ отдельной статьи (ст. 25), посвященной неприкосновенности жилища, дает бесспорное основание для утверждения о том, что данное право является конституционным. Однако такой общий подход не дает ответа на вопросы о правовой природе данного права и является лишь констатацией наличия данных норм в главном акте страны. Сторонники существования общерегулятивных правоотношений считают, что закрепление конституциями основных прав и свобод (в первую очередь, в частноправовой сфере) дает основания всего лишь для смены инструментария: субъективные публичные права должны быть заменены на понятие субъективные конституционные (основные) права [7, с. 8].

В отношении права на неприкосновенность жилища – возникают возражения.

Во-первых, небесспорно утверждение о том, что право на неприкосновенность жилища есть возможность в равной степени присущая всякому и каждому лицу. Современная действительность такова, что огромное количество российских граждан не имеют жилища, относятся к категории лиц без определенного места жительства (в силу объективных или субъективных причин). В этой связи уравнивать правовую природу права на жизнь, здоровье (которые есть у любой личности), или права неприкосновенности личности (которое также принадлежит всем без исключения) к праву на неприкосновенность жилища (которое изна-

чально не принадлежит всем и каждому) не представляется правильным.

Во-вторых, содержанием правоспособности являются способности в обладании правами, которые можно

рассматривать в качестве право что-то иметь или что-то делать (т. е. в правах на положительные действия лица), тогда как право на неприкосновенность жилища в качестве способности (впрочем, как и возможности) можно пред- ставить только через отрицание — способ- ность иметь право не пускать в свое жилое помещение. В связи с этим возникает вопрос: что тогда считать возможным ограничением правоспособности? Вероятнее всего, речь следует вести об установленных законодательством случаях, когда доступ в жилище разрешен в соответствии с законом или судебным решением. В этих случаях правоспособность (иметь способность не пускать) ограничивается в отношении одних субъектов, а применительно к другим — нет. И еще одно немаловажное уточнение: можно ли рас- сматривать в качестве ограничения право- способности ситуацию вхождения в жилое помещение помимо воли лица? В этом случае следует вычленять ограничение правоспособности на основании закона и ее ограничение определенными неправомерными действиями. Подобных теоретических построений теория права (в том числе и цивилистическая) не знает, и их разработка вряд ли перспективна .Более логичным в данном случае будет иной вывод, основанный на характеристике права на неприкосновенность жилища в качестве субъективного права. В случае, когда проникновение в жилище санкционировано законом, с субъективным правом на неприкосновенность жилища ничего не происходит, оно не прекращается в отношении определенных лиц и не действует в отношении других. Просто у соответствующего органа или должностного лица возникает публичное субъективное право на доступ в жилое помещение, что устанавливает пределы анализируемого субъективного (частного) права. Противоречий здесь никаких не возникает, нет и конкуренции двух субъективных прав: соответствующие органы обязаны действовать строго в рамках, очерченных законом, как правило, в интересах самого управомоченного лица для защиты объекта его имущественного права (например при пожарах); для защиты интересов иных лиц, проживаю- щих по соседству с данным лицом (напри- мер при авариях); для защиты общественных интересов (например при совершении процессуальных действий). Нельзя забывать и о ст. 10 ГК РФ, запрещающей действия, связанные со злоупотреблением правом.

Обязанность допустить в жилое помещение соответствующих лиц прямо законом не предусмотрена. Иными словами, в данном случае закон формулирует соответствующую обязанность не прямо, а путем

установления ответственности за неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции,

должностного лица органа, осуществляющего государственный надзор (контроль) (ст. 19.3,19.4 КоАП РФ).

Из содержания права на неприкосновенность жилища необходимо исключить внутреннюю его сторону, но не потому, что данные действия составляют содержания конкретного вещно- го права на жилое помещение, а потому, что данные действия составляют содержание иного личного неимущественного права — права на личную и семейную тайну. При этом поясним, что данный вывод основан также и на том обстоятельстве, что представляется правильным разграничивать имуще- ственные и неимущественные правомочия, составляющие содержания конкретных субъективных прав по следующему критерию. Если правомочие пользования (составляющего содержание имущественного права на жилое помещение) выражается с помощью действий, отвечающих на вопрос «Что в нем делать?» (жить, есть, пить, воспитывать, спать и т. п.), то правомочия, составляющие содержание неимущественных прав, связанных с жилищем, выражаются в ответах на вопрос «Как?) (есть, пить, спать, воспитывать, отдыхать и т. п.).Чтобы завершить рассмотрение данного вопроса, необходимо обратиться к еще двум, ранее поименованным, значениям термина«неприкосновенность жилища» — в качестве основного начала жилищного законодательства и уголовного судопроизводства, а также гарантии реализации иных конституционных прав.

Связь права на неприкосновенность жилища с правом на охрану частной жизни подчеркивают и признают большинство исследователей различных отраслей права [10, с. 118, 123; 5, с. 57; 8, с. 139–140]. Однако такая взаимосвязь обозначенных прав не отрицает их обособленный характер. Признавая самостоятельный характер права на не- прикосновенность (охрану) частной жизни, большинство ученых прямо или косвенно сводят его содержание к аккумулированию в его составе всех личных прав граждан, по- именованных в Конституции РФ. Все про- явления частной жизни подлежат охране и защите через провозглашение иных базовых личных прав (на личную и семейную тайну, тайну корреспонденции, неприкосновенность личности и жилища). В этой связи, действительно, право на неприкосновенность жилища выступает определенной гарантией реализации права на неприкосновенность (охрану) частной жизни. Однако такой вывод требует

определенных уточнений. Так, нам представляется справедливым высказывание о том, что «…юридические гарантии сами нуждаются в юридических гарантиях…» [2, с. 267], что можно наглядно продемонстрировать на примере анализиру- емых прав. Право на неприкосновенность частной жизни, право на тайну корреспонденции, право на личную и семейную тайну и др. в определенной степени выступают гарантиями друг для друга. Таким образом, рассматривать право на неприкосновенность жилища в качестве гарантии реализации иных конституционных прав можно с достаточной долей условности. Что же касается провозглашения непри- косновенности жилища в качестве основного принципа (основного начала) жилищного законодательства и уголовного судопроизводства, то здесь

необходимо заметить следующее. Практика воспроизводить определенные конституционные нормы в качестве основных начал законодательства является достаточно распространенной в последние годы. Учитывая, что жилищное право «идет по стопам» гражданского права, провести определенное

терминологическое и содержательное сравнение достаточно просто. В ст. 1 ГК РФ в качестве

одного из основных начал гражданского законодательства названа неприкосновенность собственности, в ст. 1ЖК РФ – неприкосновенность жилища. По сходному пути идет и УПК РФ. Подобное признание отдельных конституционных прав в качестве основных начал подчеркивает не только их важность для соответствую- щего законодательства, но и имеет вполне практическую направленность, которая выражается в их применении при использовании аналогии закона, при применении к соответствующим отношениям иного законодательства. Конкретизацию отдельных поло- жений Конституции РФ, связанных с правом на неприкосновенность жилища, в отраслевом законодательстве можно только приветствовать, если при этом не происходит изменение содержания данных прав. По сути, именно детализация конкретных конституционных прав и выступает основной юридической гарантией их реализации.

Список использованных источников

[1]. Авшеев Э.Ю. Уголовно-правовая охрана права на неприкосновенность жилища : автореф. дис. канд. юрид. наук. — Ростов н/Д., 2005.

[2]. Головистикова А.Н., Грудцына Л.Ю. Права человека : учебник. — М. Эксмо, 2006.

[3]. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / под общ. ред. В.А. Белова. - М. : Юрайт-Издат, 2007.

[4]. Кодификация российского частного права под ред. Д.А. Медведева. — М. Статут, 2008.

[5]. Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.В. Лазарева.

М. Спарк, 1997.

[6]. Овсепян Ж.И. Развитие учения о субъективном характере основных (конституционных) прав и сво-

бод в классической научной теории // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 13.

[7]. Смолькова И.В. Частная жизнь: значение, понятие, неприкосновенность // Доступ граждан к зако- нодательству Российской Федерации. Защита прав граждан и неприкосновенность частной жизни : мате-

риалы международного «круглого стола», Иркутск, 24–26 сент. 2001 г. Иркутск: Изд-во ИГЭА,

2003.

[8]. Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. — М. Юрид. лит-ра, 1980.

[9]. Фролова О.С. Частная жизнь в свете Конвенции о защите прав человека и основных свобод //

Журн. рос. права. 2008. № 10.

[10]. Шептунова Х.П. Право личности на неприкосновенность жилища в уголовном судопроизводстве:

отечественный опыт и международные стандарты : автореф. дис. канд. юрид. наук. Оренбург,

2008.

Код для цитирования: Скопировать