VI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2014

Международно-правовому признанию образовавшегося в процессе революции самостоятельного бельгийского государства предшествовала сложная дипломатическая борьба, развернувшаяся на Лондонской конференции держав в 1830-1931 гг

Лондонская конференция открыла свои заседания 2 ноября 1830 года. Участниками ее были представителя пяти держав – от России – Ливец и Матушевич, от Англии – лорд Пальмерстон, от Франции – Талейран, от Австрии – Эстергази и Весенберг, от Пруссии – фон Бюлов.

Первым формальным актом Лондонской конференции был протокол от 4 ноября 1830 года, по которому предлагалось обеим сторонам прекратить военные действия и каждой из них вывести свои войска за пределы этой линии, которая разделяла Голландию и Бельгию до 1814 года. Это перемирие должно было дать возможность пяти державам обсудить создавшееся положение и найти компромиссное решение, которое бы, так или иначе учитывало противоречивые интересы. До тех пор, пока возможность иностранного вмешательства в целях подавления бельгийской революции не была отвергнута, предметом внимания и забот была Голландия: теперь центром стала Бельгия, вопрос о ее самостоятельном существовании и положении в Европе.

Великие державы не пошли по пути принудительного возвращения Бельгии к повиновению. Самой активной противницей этого плана выступала Франция, провозгласившая принцип невмешательства. Из числа остальных держав первой убедилась в невозможности реставрации Бельгии старого порядка – Австрия, которая готова была принять независимое существование этой страны. При этом Австрия ставила два условия: первое - чтобы новое государство не разрывало полностью своих связей с Голландией и было поставлено по отношению к ней в такое положение, которое исключало бы возможность присоединения Бельгии к Франции; второе - чтобы от освобождения бельгийцев не пострадала та система укреплений, которая была воздвигнута в Нидерландском королевстве по настоянию России, Австрии, Пруссии и Англии.

Позиция России по данному вопросу была такой же, как и у Австрии. Задачей конференции, по убеждению России, должно быть «умиротворение» Нидерландского королевства посредством изменения условий соединения между Бельгией и Голландией, но с сохранением неприкосновенности этого государства под властью Оранского дома и с полной безопасностью крепостей, охраняющих его независимость. Позиция Англии была менее определенной. Английскому министерству трудно было сразу же согласиться с отказом от дальнейшего существования объединенного Нидерландского королевства – детища английской дипломатии.

Однако был один пункт, по которому между Англией, Россией, Австрией и Пруссией была полная солидарность, - они всеми силами старались не допустить присоединения Бельгии к Франции. Все четыре державы готовы были пойти на компромисс, весь смысл которого сводится к тому, чтобы относительная независимость Бельгии явилась вместе с тем и независимостью ее от Франции. Заставив последнюю признать эту независимость, они рассчитывали избегнуть французских домогательств, которые иначе пришлось бы устранять войной.

Францией в данном вопросе руководили иные соображения: ее целью было ослабить по возможности или совсем уничтожить направленную против нее и проходившую вдоль ее границ оборонительную линию крепостей Нидерландского королевства, этому способствовали события, совершившиеся в Бельгии. Поэтому первой задачей Франции было добиться от других держав согласия на ликвидацию Нидерландского королевства.

Первый пункт инструкций, данных Талейрану французским правительством, был о том, что единственный возможный базис соглашения при существующих обстоятельствах заключалась в том, чтобы Бельгия была отделена от Голландии и стала независимым государством под властью суверенного государя.

В Брюсселе10 ноября 1830 года открылся Национальный конгресс. Декретом от 18 ноября 1830 года была торжественно провозглашена независимость страны. Национальному конгрессу предстояло решить два важных вопроса: о выработке конституции и о выборе короля на бельгийский престол. В самой Бельгии на этот счет существовало несколько мнений. Основная масса бельгийцев была враждебно настроена по отношению к династии Нассау Оранской. Документы архива внешней политики России позволяют раскрыть позиции царской дипломатии, а косвенно также позиции Англии, Франции, Пруссии и Австрии в вопросе о признании независимости Бельгии.

В депешах русского посланника в Нидерландах – графа Н.Д. Гурьева и русского посла во Франции графа К.А. Поццо ди Борго русскому послу в Лондоне князю Х.А. Ливену и министру иностранных дел России графу К.В. Нессельроде содержится немало ценных сведений, раскрывающих сложную игру европейских дипломатов в бельгийском вопросе. Большой интерес представляют дипломатические документы, касающиеся основ разделения двух государств, заметки о границах между Бельгией и Голландией, депеши Ван де Вайера, исполняющего обязанности бельгийского министра иностранных дел, лорду Пальмерстону, обращения Временного правительства Бельгии к представителям на Лондонской конференции, секретные «Заметки и положении Бельгии и ее чаяниях», автор которых остался неизвестным. Кроме того, в архиве сохранились номера бельгийских газет, посылавшихся в русское министерство иностранных дел и освещавших наиболее важные события в Бельгии и Голландии в этот период. Интересны также отдельные номера голландской газеты «La Haye», в статьях которой содержались разные нападки на восставших бельгийцев.

Нидерландский король Вильгельм I, убедившись в том, что он не способен подавить революция собственными силами, вынужден был обратиться за военной помощью к четырем великим державам Европы – Англии, России, Австрии и Пруссии, которые на Венском конгрессе добились объединения Бельгии с Голландией в единое Нидерландское королевство, отводя ему роль государства-барьера на границе с Францией. В донесении от 2 октября Н.Д. Гурьев писал Нессельроде: «Все меры правосудия, убеждения и силы, которые до сих пор были применены, чтобы успокоить заблуждение умов, подверженных влиянию крамолы, оказались бесплодными. При таком положении вещей правительство считает себя бессильным прекратить восстание. Оно взывает поэтому к державам, чтобы они спасли, если есть еще время, свое создание и подавили заразу революционных учений в одном из его наиболее грязных очагов».

В личном письме Николаю I нидерландский король также писал, что смута в Бельгии далеко еще не достигла своего предела и, несмотря на предпринятые меры, размеры бедствия сделали эти условия бесплодными. Вильгельм I подчеркивал, что вопрос о военной помощи касается не только собственных интересов, но и интересов всей Европы. Нидерландский король утверждал, что, предоставленное самому себе, «восстание в королевстве явится…. серьезной опасностью, что оно парализует назначение Нидерландов в европейской системе» и что «присутствие союзных войск на территории Нидерландов можно будет согласовать с сохранением общего мира». Нидерландский поверенный в делах в Петербурге О Сюлливан де Грасс должен был предложить всем четырем кабинетам «предварительно сговориться о мероприятиях» по подавлению мятежа в Бельгии. Иными словами, речь шла о военной интервенции.

Представляется важным выяснить, какую позицию занял каждый из европейских дворов в процессе военной интервенции в Бельгии. Документы архивов позволяют полно осветить политику России в бельгийском вопросе.В ответ на послание нидерландского короля русский император Николай I писал: «Интересы всех правительств и мир всей Европы затрагиваются событиями в Бельгии. Проникнутый этими убеждениями, я готов выполнить в согласии с моими союзниками взятые на себя обязательства во всем их объеме и в части, касающейся меня, я не колеблюсь ответить на призыв Вашего Величества: уже отдан приказ, чтобы были собраны необходимые войска».

Русское правительство сразу же было готово поддержать план интервенции. В донесениях из Гааги от 5 октября царский дипломат Гурьев высказал мысль о неизбежности военной интервенции. Он писал о том, что в этой ситуации, по его мнению, без интервенции в Нидерланды не обойтись, ибо авторитет короля уже не действует в бельгийских провинциях. Гурьев серьезно опасался, что через несколько дней вся линия европейских укрытий городов окажется во власти мятежников и, следовательно, в распоряжении Франции.

На докладе вице-канцлера Нессельроде от 8 октября 1830 года по бельгийскому вопросу царь наложил следующую резолюцию: «Я считаю, что буду там бороться не против Бельгии, а против всеобщей революции, которая все приближается, и скорее, чем это думают, она будет угрожать нам самим, если увидят, что мы дрожим перед ней». Несколько недель спустя на докладе Нессельроде от 30 октября по тому же вопросу царь сделал такую пометку: «Нет возможности отступать: взять инициативу - это вопрос нашей чести, следует поэтому, чтобы вы изготовили ноту трем правительствам, настаивающую на необходимости воздвигнуть вооруженный барьер против угрожающей все воспламенить революции, а для этого я, кроме причитающегося с меня контингента, двину 150-000 человек, которые перейдут границу, как только хоть один француз вступит в Бельгию.

Царь был убежден, что если на границах Франции появится 20-ти тысячная армия «красных мундиров», то этого будет достаточно для усмирения французов и бельгийцев. Вместе с тем Николай I объявил английскому правительству о своей готовности немедленно выставить армию в 60 тысяч человек для поддержания вместе с союзниками «соединения Бельгии с Голландией» (депеша Нессельроде от 13 октября 1830 года).

Таким образом, в этих документах явствует, что Николай I в первоначальный момент готов был предоставить войска голландскому королю для подавления мятежа .В тоже время в этот период Нессельроде выражал беспокойство в связи с позицией французского правительства, «намеревавшегося оказать сопротивление даже силой оружия всякой попытке иностранной державы бороться с бельгийской революцией». Таким образом, Нессельроде считал, что, помощь королю Нидерландов поставит правительство перед выполнением двойной задачи: помочь ему привести к послушанию его восставших подданных и не допустить, чтобы интервенция привела к всеобщей войне. Но для достижения этой цели необходимо было сотрудничество Англии, так какизвестно, что это было единственное средство воздействовать на французских революционеров, особенно боящихся морской войны и гибельных последствий, которые онамогла иметь для промышленности и торговли Франции. Предпринимая практические шаги для осуществления планов по вторжению в Бельгию и во Францию, Николай I решил прозондировать точку зрения своих союзников – Пруссии и Австрии. С этой целью 28 августа в Вену отправился чрезвычайный посол русского императора генерал-адъютант граф Орлов. Спустя три дня с подобным же поручением отбыл в Берлин фельдмаршал граф И.И. Дибич Забалканский, пользовавшийся исключительным доверием Николая I.

Решение Лондонской конференции об устранении Вильгельма I с бельгийского престола вызвало протест голландского кабинета. В депеше от 28 декабря 1830 года Н.Д. Гурьев сообщал Нессельроде, что протокол Лондонской конференции от 20 декабря произвел на короля крайне неприятное впечатление. Вильгельм I надеялся, что державы будут настроены по отношению к нему благоприятно, а вместо этого «Голландия оставлена на произвол судьбы». Фальк, представитель нидерландского правительства на Лондонской конференции, заявляя протест, говорил об административном отделении Бельгии как возможном способе ее умиротворения и сохранения за королем власти над нею. Вскоре протест был получен и от Вильгельма. В резких выражениях король упрекал Конференцию, которая вместо успокоения Нидерландов занялась разрушением королевства. Этот королевский протест был занесен в протокол конференции и оставлен без всякого ответа».

Таким образом, историческая роль Лондонской конференции, как показывают исследования, огромна. Признав независимость Бельгии от Голландии, конференция определила границы обоих государств: за Голландией были признаны границы 1790 года, и, следовательно, постлиминимум; кроме того, за Оранским домом оставался Люксембург.

По отношению к Бельгии, к сожалению, этот принцип не был соблюден, и она должна была отказаться от права на Восточную Фландрию, часть Лимбурга, Маастрихт и Люксембург. Правда, взамен этого она получала Льеж, 10 французских кантонов и герцогство Бульонское, которым она не владела в 1790 году и которое было присоединено к ней как к части Нидерландского королевства при образовании государства Вильгельма I.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

3.Веселовская М. «Бельгийская революция 1830 г.», М., 1967 г.

4.Гюго В. «Дневник революционера 1830 г. Мысли в взгляды», собрание сочинений в 15-ти томах. М., 1956 г. т. 14

5.Добб М. «Очерк истории Европы», Харьков 1929 г.

6.Каутский К. «Бельгия», М., 1919 г.

7.Молок А.И. «Царская Россия и июльская революция 1830 г.» - Литературное наследство, М., 1937 г.

8.Лемке М.К. «Николаевские жандармы и литература» 1826-1856 г. СПб, 1909 г.

9.Меч С.П. «Бельгия и Голландия» М., 1912 г.

10. Молок А.И. Потемкин Ф.В. «Европа в 1794-1847 гг.».

11. Мировые экономические кризисы 1848-1935 гг. М. 1937 г. т. 1-3

12. Орлик О.В. «Россия и Французская революция 1830 г.» М., 1968 г.

13. Струве Г. «Русский европеец. Материалы для биографии и характеристики князя Козловского», Сан-Франциско 1950 г.

14. Татищев С.С. «Император Николай I и иностранные дворы» СПб, 1889 г.

15. Фланден Э. «Политические учреждения современной Европы» СПб, 1906 г.

16.Biographie Nationale. Bruxelles, v. 1-32

17.La Belgique centenaire. Encyclopedie national, 1830-1930. Bruxelles 1930.

18.Bertelson L. Tableau chronologique des journaux belges. Bruxelles, 1956.

 

Код для цитирования: Скопировать