VI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2014

Запущенность проблемы нарушений уставных взаимоотношений в армии в последние десятилетия привела к тому, что в силовых структу­рах девиантное поведение вышло за рамки просто аморальных поступков отдельных военнос­лужащих и представило серьезную пробле­му для общества. Требуется комплекс правовых, со­циологических, социально-психологических и педагогических мер для борьбы с этим социальным злом.

Нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими (НУВ) являются специфи­ческой формой девиантного поведения, характерно­го именно для армейских коллективов [1, с.23].

Большинство офицеров понимают под нарушени­ями уставных правил взаимоотношений любые, обо­стряющиеся по мере безнаказанности посягательства военнослужащих любых категорий или их групп на личность и права сослуживцев, при этом социально-психологическое содержание НУВ включает единич­ные, индивидуальные или групповые искаженные способы самоутверждения, поведения, взаимодей­ствия; отрицательные привычки, лжетрадиции групп, подразделений; нервные срывы и реактивные состо­яния военнослужащих, приводящие к унижению лич­ного достоинства солдат.

Сам термин «неуставные взаимоотношения», или «дедовщина», не в полной мере отражает ту смысло­вую нагрузку, которая в него вкладывается в связи с обозначением системы негативных явлений во взаи­моотношениях военнослужащих, В большей степени он может служить для отражения неформальных вза­имоотношений во внеслужебное время.

Термин «дедовщина» получил широкое распространение благодаря журналистам, которые стали обозначать им случаи глумлений и из­девательств одних военнослужащих над другими. Этот термин также неприемлем из-за его юридической бессодержательности [2, с.43].

И категория «неуставные взаимоотношения» название слишком расплывчатое, так как любое от­ступление от требований уставов является, по сути, неуставным отношением к порученным обязаннос­тям. Кроме того, «дедовщина» иногда совершается в форме досконального соблюдения уставов, доведен­ного до абсурда.

Поэтому рассматриваемые нами явления целесо­образнее было бы назвать правонарушениями в сфе­ре межличностных отношений в армии, а более кон­кретно глумлением, издевательством и насилием над военнослужащими.

Под глумлением, согласно В. Далю, понимается насмешка, подшучивание в социально-негативном плане. Под издевательством – насмехание, изголение, зубоскальство. Под насилием – состояние, быт, жизнь под гнетом. Интересно, что В. Даль оп­ределял «дедовщину» как вотчину, «дошедшую от деда».

В некотором отношении все это перекликается и с современной «дедовщиной», поскольку армейский «дед» «передает» свою «вотчину» воспитания моло­дых солдат очередному «поколению» старослужащих. Поэтому, видимо, будет справедливым согласиться с В. Эминовым, определившим понятие правонару­шений в сфере межличностных отношений в армии как устойчивых социально-негативных проявлений криминального характера, основывающихся на от­рицательных традициях армейской действительнос­ти, уходящих в историческое прошлое, связанных с глумлением, издевательством и насилием одних во­еннослужащих над другими с целью подчинения их своему влиянию [3, с.23].

Сравнительно-исторический анализ рассматрива­емых явлений показывает, что неуставные взаимоот­ношения в той или иной степени интенсивности су­ществовали и существуют почти во всех армиях мира.

О подобных явлениях в 1855 году писал еще Л.Н. Тол­стой: «У нас есть солдаты трех родов – есть угнетен­ные, угнетающие и отчаянные. Угнетенные люди, сроднившиеся с мыслью, что рождены для страда­ния, что одно качество, возможно и полезное для него, есть терпение, что в общественном быту нет существа ниже и несчастнее его.

Угнетенный солдат морщится и ожидает удара, когда при нем кто-нибудь поднимает руку; он боится каждого своего слова и поступка, каждый солдат, годом старше его, имеет право и истязает его, и он, угнетенный солдат, убежден, что все дурно, что толь­ко знают другие, хорошо же то, что можно делать скрытно и безнаказанно; его бьют и гнетут всегда и за все, потому, что он угнетенный и потому, что власть имеют над ним бывшие угнетенные самые жестокие угнетающие.

Угнетающие солдаты люди, перенесшие испы­тания и не упавшие, но ожесточившиеся духом. Их чувство справедливости заставляет страдать каждого столько же, сколько они страдали. Угнетающий сол­дат свыкся с мыслью, что он солдат, и даже гордит­ся своим званием. Он старается и надеется улучшить свое положение угнетением и кражей. Он открыто презирает угнетенного солдата и решается высказы­вать иногда чувство ненависти и ропот начальнику. В нем есть чувство сознания своего достоинства, но нет чувства чести: он не убьет в сражении своего началь­ника, но осрамит его. Он так же, как угнетенный, невежественен, но твердо убежден в своих понятиях.

Отчаянные солдаты – люди, убежденные несчас­тьем, что для них нет ничего незаконного и ничего не может быть худшего. О будущей жизни они не мо­гут думать, потому что не думают. Для отчаянного солдата нет ничего невозможного, ничего святого: он украдет у товарища, ограбит церковь, убежит с поля, перебежит к врагу, убьет начальника и никог­да не раскается».

И в царской армии начала XX века имелись серь­езные недостатки, связанные с фоновым криминаль­ным проявлением «дедовщины», во многом схожие с недостатками, присущими современным Вооружен­ным Силам.

Сегодняшний солдат, конечно, не сопоставим с солдатом середины прошлого или начала нынешнего, но и сегодня соответствующая проблема стоит не менее ос­тро.

Первые уголовные дела по нарушению уставных правил взаимоотношений появились в 1963-1965 годах – это были единичные факты. Но уже в 70-е годы происходит постепенное превращение еди­ничных случаев в социально-негативные прояв­ления.

Истоки «дедовщины» лежат и в негативных про­явлениях общественной жизни начала 60-х годов, когда в армию стали призывать лиц, ранее судимых. Апогей развития данных явлений пришелся на 70-80-е годы, когда особенно пышно расцвели анома­лии духовно-нравственной сферы.

Посягательства и конфликтные ситуации, возни­кающие на почве личной неприязни, обид, несдер­жанности имеют меньшую социальную опасность (и могут разрешаться), нежели посягательства, возни­кающие на межгрупповом или личностно-групповом уровне. Эти конфликты представляют серьезную опас­ность для нормального функционирования не только отдельно взятого подразделения, но и всей воинской организации как целостного социального организма, так как в основе подобных конфликтов лежит не­формальное разделение военнослужащих (в отличие от формального, предусмотренного законами и во­инскими уставами: по должности, воинскому зва­нию и т.д.).

В результате социального расслоения общества в армию, в основном, призываются юноши, не посту­пившие в вузы и техникумы. Это приводит к тому, что снижается интеллектуальный потенциал Воору­женных Сил, а в глазах части общества армия пре­вращается в институт социального аутсайдерства.

Культурная неразвитость и низкий общеобразова­тельный уровень сужают диапазон духовных интере­сов военнослужащих, формируют их прямолинейное некритическое отношение к действительности, к сво­им увлечениям, которые становятся заменителями духовной жизни. Подобная ограниченность сопровож­дается, как правило, нетерпимостью к любому ина­комыслию, часто агрессивностью и жестокостью.

Необходимо учитывать, что наиболее кримино­генный возраст, это 18-21 год. Молодежи вообще свойственно агрессивно-разрушительное поведение, особенно в последние десятилетия. Можно даже ска­зать, что это – особенности психики переходного возраста.

Для личности правонарушителя – военнослужа­щего срочной службы характерна несложившаяся, а потому и неустойчивая психика. Окончательное становление психики у юноши происходит, как прави­ло, не ранее 21 года. Согласно последним научным данным, содержание психики не наследуется, а фор­мируется на протяжении всего постнатального пери­ода и особенно в первый, наиболее бурный период (до 21-22 лет).

Кроме того, молодым людям, подросткам вооб­ще, присущи удовольствие от риска, чувство опас­ности, которые испытывает человек как бы играя.

Наряду с изучением личности правонарушителя особо актуальными являются виктимологические проблемы (проблемы потерпевших).

Социальное клеймо ябедничества всегда рассмат­ривалось как проявление слабости, неумения посто­ять за себя, что весьма существенно для юношеского возраста. Несмотря на осуждение правонарушителя, в подразделении остаются его знакомые и товарищи, сочувствующие или даже участвовавшие вместе с ним в преступлении, но не попавшие в поле зрения про­куратуры с вытекающими отсюда последствиями.

Таким образом, нарушения уставных правил вза­имоотношений являются специфической формой девиантного поведения, характерного именно для Вооруженных Сил. При этом следует подчеркнуть сле­дующее: отклонения и криминальные нарушения в сфере межличностных отношений в армии имели место почти всегда.

По сути, дедовщина – это не сугубо армейская беда. Это отражение целого набора пороков всего общества: подростковой и взрослой преступности, национализма, изъянов воспитания, психологических комплексов, асоциальности, жестокости, отсутствия ответственности за свои поступки. Весь вопрос в том, что со всеми этими негативными явлениями молодой человек, не имеющий никакого жизненного опыта, к сожалению, встречается в армии один на один, без возможности получить родительский совет и поддержку.

Литература

1. Небылицын В.Д. К вопросу об общих и частных свойствах нервной системы. // Вопр. психологии. 1998. – № 4. – С. 29-30

2. Рабочая книга психолога внутренних войск. Под общей редакцией генерал-лейтенанта Кавуна С.Ф. М.:1997. Типография ВВ МВД РФ

3. Мацкевич И.С. Преступное насилие над военнослужащими / И.С. Мацкевич, В. А Эминов. – М.: Просвещение, 2003. – 181с.

Код для цитирования: Скопировать